Побег

Возвратясь с работы, она торопливо заглянула в почтовый  ящик. И не найдя среди газет письма, тяжело вздохнула. Бросила бумаги на стол, подошла к окну и долго смотрела на дорогу, горько размышляя: «Неужели он так и не поймет меня? А может, и в самом деле не права я была, поддавшись чувствам!». 

Но не было в ее сердце ответа. И тогда она достала сыновнее  письмо, написанное им после бегства из дома. Вновь и вновь перечитывала торопливые строки и представляла поведение сына на вокзале. 

Вот он купил конверт и бумагу и, тряхнув головой, тут же, облокотясь на стойку, написал: «Здравствуй ... - И смутился, затрудняясь выбрать форму обращения к ней, но выбрал, стал писать дальше, - мама... - Зачеркнул и снова вывел: - Мама, пишу тебе с вокзала. Прости, но я уезжаю навсегда ... » Нелегко было изливать ему душу свою. Припомнил, как впервые пришел он домой выпившим. Отмечали день рождения Петьки Огурцова. Он крепился там, не пил, но Женька Волгина кольнула небрежно - у него теперь папаша строгий, в руках держит. 

Витька вспыхнул: - Меня? Да нет у меня никого вообще. Я свободен и вполне взрослый. - И опрокинул стопку, потом еще. 

Вспомнила и она этот день. Как дома развязно он вел себя, и она, рассерженная, обратилась к отчиму Витьки, теперешнему своему мужу: 

- Это что ж такое, а? Отец, осади негодника. - Завтра, завтра, Оля, - ответил Никодим Петрович. - Пусть пойдет выспится. Но Витька вскидывался петушком: - Нет у меня отца. И не о чем толковать. Вот уеду! 

Утром он проснулся с головной болью. Гадко было, неприятно, совестно. Но с кровати не вставал, ждал, когда мать с отчимом уйдут на работу. И только закрылась за ними дверь, начал торопливо собираться. 

Сейчас он писал об этом матери, оправдывая и извиняя себя, уходил памятью еще дальше. Оказывается, он слышал разговор, который состоялся давно-давно, до развода с первым мужем - отцом Виктора. 

- Тебе не понять, а я люблю! - доказывала она тогда мужу. - Да, люблю, и не могу без него. - И упрекнула: - Это тебе не найти другой. Не-ет, не найти, не оболыщайся. 

- Понять это я могу. Но ты подумала о Витьке? Как быть с ним? Напополам поделим? 

- Витьке плохо не будет, он останется со мной, с матерью все-таки. А фамилию его я изменю, будет он не Стрельцов, а Голубев. 

- Хороша, нечего возразить. Но его привязанность ко мне - в характере его! Как ты можешь разрывать нас? 

- Ну, поначалу поскучает, потом привыкнет. В конце-концов, будешь навещать. Или, если у меня ребенок, так я не имею права на счастье? Нет, я еще буду счастлива. Остальное - предрассудки. Увезу Витьку - и все утрясется. Тебе не остановить  меня даже именем сына! 

...Она увезла сына в незнакомый поселок. А он умолял ее вернуться обратно, не разлучать с отцом. Не уговорил. Не услышала мать. Мало того, она вспомнила это сейчас отчетливо, накричала на Витьку, бросила гневно: «Тоже мне, второй Стрельцов ... » 

И этот второй Стрельцов писал теперь, забывая о такте: 

« ... Ты полюбила другого и хотела, чтобы и я полюбил его. Как? Ты подумала обо мне? Ты твердила, что имеешь право на счастье, но разве я не имел права, а вернее, почему же меня ты лишила такого права? Ведь я любил отца! Почему ты не оставила меня с ним? Тебе нужна была живая игрушка? Ты совсем не замечала меня ... » 

И она вдруг увидела давнюю сценку: отец подкидывает сына кверху, тот визжит от страха и радости, а батька, улыбчивый, добродушный, ловит его на лету. Да, она знала, каким обаятельным мог быть, когда хотел, этот человек. И еще. Вечер. Витьке хочется спать, но подходит отец, читает ему книжку  или рассказывает забавные истории, и он засыпает, не дослушав их до конца ... 

Н-да-а, могла ли она спорить с мужским началом, формировавшим сыновний характер? Вот отец принес сверкающий никелем велосипед. Как трудно научиться, оказывается, ездить на этой несушейся по дороге штуке! И сколько раз при падении подхватывали Витьку чуткие и сильные отцовские руки. Она так не умела. Приносила ему самое вкусное, самое «ананасное» - а он ел, как простую картошку. И потом у того, нового, его отчима, тоже были сильные руки, но это были чужие руки. И отчим рассказывал ему разные истории, но он плохо слушал, потому что рассказывались они чужим голосом. Он так и не привык ни к рукам, ни к подаркам, ни к голосу этого чужого для него человека. 

Один раз отец приезжал навестить его. Они долго ходили по саду, и по мере того, как приближался миг расставания, Витька все крепче сжимал отцовскую руку. 

- Я не хочу! - закричал он, когда отец сказал, что ему пора. 

- Понимаешь, сын ... Так уж вышло у нас, я ... должен ехать. 

- И я с тобой! Почему мне нельзя с тобой, папа? 

- А мама? Как она без тебя? Она тебя тоже любит ... 

и еще сын писал, что один раз уже убегал из дома - к отцу. Но быстро вернулся, его отсутствия не заметили ... «Вон оно как? - ревниво подумала мать. - И что же там было?» А было следующее. Он приехал в родное село, подошел к дому, остановился перед такой знакомой дверью и постучал. Он ждал отца.  Но вышел не он. Дверь открыла незнакомая женщина с крашеными губами. 

- Ты к кому, пацан? - спросила неприветливо, ведь она ни разу не видела его. Если и видела на фотографии, то не узнала. 

- я ... к отцу. 

- Ах, ты - Витя! - догадалась женщина и сменила голос на приветливый. - Ну, проходи. А папа в командировке. 

Что-нибудь случилось, сынок? 

Но - поздно! Вопрос: «Ты к кому, пацан?» - был задан. 

- Я хотел насовсем, - все-таки выдавил он из себя. 

- Насовсем ... к нам? Ну разве так можно? Ведь у тебя есть родная мама. Нет-нет, ты должен вернуться. 

Она усаживала его потом за стол, угощала, совала в карман деньги. И он понял, что не может быть с отцом, что его от него заслонила вот эта чужая тетка ... 

А мать, опустив руку с письмом, другой вытирала слезы и мысленно себя укоряла: «Да, мы разрывали ребенка пополам. и всему виной я - родная мать. Вот отчего постепенно стало расти в нем чувство неприязни ко мне. Ведь я не однажды радостно бежала навстречу Никодиму, когда тот возвращался с работы, целовала его, сын видел это и думал о том, почему отца я так не встречала. Я требовала, чтобы он называл Никодима папой, но он опускал голову и угрюмо молчал. Отчим приносил ему подарки, но он брал их нехотя, только по моему приказу». 

« ... Помню, ты не раз говорила, что совершила ошибку, выйдя замуж за отца, - продолжала чтение. - Но разве я в этом виноват? Разве я должен был расплачиваться за твои ошибки? Больше жить с вами вместе я не хочу. Прощай». - Тут он с силой ткнул ручкой в бумагу, отчего точка получилась большая и мрачная, как клякса. Он еще хотел что-то дописать, но написал только «мама» И зачеркнул. 

Мысли мешались в голове. «Ах ... зачем эта любовь? Откуда это? Зачем? - повторяла она. - И откуда возникает эта несправедливость, когда матери для счастья нужен один человек, а  сыну - другой? Что же делать? Поехать вслед за Витькой? Но куда? Он ведь не оставил обратного адреса. Подать на розыск..» 

На улице сгущалась темнота. Вспыхивали, отпугивая тьму, огни фонарей. А мать все смотрела в окно, все надеялась, не покажется ли среди прохожих ее сын. 

Рисунок автора 

из книги «Повороты».